Интервью ведущего израильского отоларинголога, ЛОР онколога, специалист в области хирургии головы и шеи Максима Соколова
Говоря о храпе нужно разделить проблемы, скажем, социальные или психосоциальные, психологические и проблемы физического здоровья. Когда на здоровье того человека, который храпит, это не отражается – это одно. Но у многих людей, которые храпят, есть проблема медицинская, обструкция верхних дыхательных путей во время сна.
В двух словах, это когда человек во сне перестает дышать на 10 секунд, меньше или больше. Больше 10 секунд называется апноэ – полное прекращение, меньше 10 секунд – гипноэ. К этим проблемам мы подходим уже более агрессивно, чем просто к храпу, потому что «слипатная» обструкция дыхательных путей выводит человека на другой уровень риска для его здоровья. Возрастает риск инсульта, инфаркта, гипертонии, смертельных нарушений ритма сердца, внезапной смерти. Человек, страдающий этим синдромом более подвержен риску засыпания при вождении машины, соответственно, попаданию в аварию со смертельным исходом. Поэтому, к таким пациентам мой подход гораздо агрессивнее, их надо активнее направлять на лечение с использованием всех возможных методов.
Когда ко мне приходит пациент с жалобой на храп, я, прежде всего, осматриваю его ротовую полость с помощью обычной лор-лампочки. Смотрю, что там у него с гландами, с объемом языка, что мешает дышать, что не мешает. Потом делаю эндоскопию носа. Для этого в носовую полость ввожу эндоскоп, в который могу смотреть как через камеру, так и просто глазом. И я вижу, есть ли искривления перегородки, полипы, утолщение носовых раковин, есть ли проблемы в носоглотке. Например, у детей, которые храпят, часто есть проблемы с аденоидами, кусками лимфоидной ткани, перекрывающими им носик.
Затем с помощью гибкого наконечника эндоскопа я смотрю, как устроена носоглотка изнутри. Ввожу этот наконечник так же в нос и довожу его до гортани. Мне видно, есть ли, например, утолщение корня языка или увеличение миндалин. Затем я кладу пациента, прошу его похрапеть, и смотрю, какой именно анатомический участок более всего вовлечен в процесс прекращения дыхания, где именно происходит коллапс, где имеется обструкция. Это очень важно, чтобы понять, какой именно участок надо оперировать. Встречаются более редкие проблемы – кисты голосовых связок, мукоцеле или лорингоцеле, раковые опухоли могут так проявляться. Т.е., первичная диагностика очень важна. Делается она у меня в клинике в течение 10-15 минут, в результате чего я получаю картину существующих проблем.
─ И при первом же осмотре пациента вы уже видите, угрожает храп, с которым он к вам обратился, его здоровью или нет?
─ Не совсем так. Я могу предположить, в чем проблема. Вы задали очень правильный вопрос. Следующим этапом обследования человека с храпом будет «лаборатория сна» или полисомнография. Местных пациентов я посылаю в лабораторию, а когда ко мне приезжает пациент из России, могу послать «лабораторию сна» прямо к нему в гостиницу. Лаборант подсоединяет к пациенту несколько датчиков, которые реагируют на движения глаз во время сна, ток воздуха в носу, делают ЭКГ. Специальная аппаратура регистрирует сатурацию, т.е. содержание кислорода в крови. Довольно много навешивается на человека разных датчиков, которые следят за его состоянием во время сна. Человек проводит с этими датчиками ночь в медцентре или у себя в гостинице. Наутро приходит техник, снимает датчики, расшифровывает их показания. В течение суток-двух я получаю уже полную картину того, что происходит с человеком во сне: когда он храпит, на каком боку он храпит, есть или нет обструкция, есть ли изменения сердечной деятельности, сатурации и т.д. На основании анализа всех этих показателей принимается решение, что этому человеку угрожает и что делать с ним дальше.
─ Если человек едет в Израиль не целенаправленно лечить храп, а по иным делам, есть ли какие-то быстрые и щадящие хирургические методы помощи с этой проблемой?
─ Я понимаю этот вопрос. Есть щадящие даже не хирургические методы. Самым щадящим из них является снижение веса. Могу сказать про себя – как только я наедаю лишние 5 кг, тут же начинаю храпеть.
─ И никакой лор-специалист не помогает?
─ Мне он может помочь, прооперировать. Но я, зная причину проблемы, предпочту пойти в спортзал и сбросить лишний вес. Иногда люди не готовы к этому, иногда сбросить вес просто невозможно. А иногда причина не в этом, а скажем в искривленной носовой перегородке, полипах или утолщении носовых раковин. Тогда может помочь небольшая простейшая операция. Иногда у человека настолько увеличены миндалины, что надо их срезать, кроме хирургического уменьшения их объема ничего не поможет. Это частая проблема у детей. Возможно, удалять миндалины надо не полностью, а просто уменьшить их объем. Иногда у человека, которому в детстве удалили миндалины, настолько разрастается язычная миндалина, что начинает мешать доступу воздуха, особенно во время сна. Тогда ее тоже надо удалять. Сделать это можно и CO2 -лазером, и коагулятором. Не самые сложные, скажем так, процедуры. Есть методики по уменьшению язычка, укорочению мягкого неба. Это наименее травматичные процедуры. А бывает, что человеку нужно комплексное хирургическое вмешательство – и нос, и пазухи, и синус, и раковины, и мягкое нёбо, и корень языка. И настолько широкое хирургическое вмешательство порой бывает необходимо. А бывают люди с настолько тяжелым ожирением, что единственная возможность продлить им жизнь – это сделать трахеотомию, т.е., вставить в трахею трубку, дав возможность получать воздух через нее в обход носа и рта, которыми они дышать уже не могут.
─ То есть, если есть проблемы лишнего веса, надо, прежде всего, худеть?
─ Я вам скажу так. Если ко мне обращается с храпом человек, у которого нет даже 5 лишних килограммов, вероятность, что я смогу ему помочь составляет 70-80 процентов. То есть, я даю гарантию, что храп либо совсем исчезнет, либо уменьшится на 80 процентов. Понятно, что говорить об этом можно только после обследования, когда выявлены причины и мне ясно, что надо оперировать. Если у человека избыточный вес, при тех же проблемах в носу или горле, я честно говорю, что могу помочь процентов на 40-50. И дальше мы взвешиваем варианты. Я получаю партнера в лице пациента, который понимает, о чем идет речь, о чем я говорю. И мы вместе решаем: либо он идет на снижение веса, и мы смотрим результат, или я его оперирую, а потом он продолжает снижать вес. Обычно я даю на снижение веса до полугода, а потом человек приезжает ко мне на повторное обследование. Если же индексы полисомнографии показывают, что у человека серьезные проблемы с дыханием во сне, его надо сначала прооперировать. Но я честно предупреждаю: «На 40-50 % операция ситуацию улучшит, но если ты не будешь снижать вес, ничего больше не поможет». Обычно люди внимают голосу рассудка, осознают и начинают интенсивно собой заниматься. Подчеркиваю, я могу помочь только в определенной части, в чем-то человек должен помочь себе сам.
Видеоверсия интервью Максима Соколова
